Печать
Стародубцев Сергей Алексеевич, старший научный сотрудник Института образования взрослых Петровской академии наук и искусств, выступил на I Международной конференции по антитеррористическому образованию взрослых на тему "Терроризм как практическое претворение в жизнь безнравственных теорий"
Очень важно раз и навсегда усвоить, что за чисто политическими и юридическими объяснениями сущности международного терроризма скрываются на самом деле самые актуальные, самые больные вопросы нашего сегодняшнего духовного бытия: нашего культурно-образовательного уровня, нашего морально-нравственного состояния, нашей способности адекватно воспринимать элементарные (казалось бы) понятия. А поскольку качество всех таких “вещей” находится в прямой зависимости от господствующих в обществе ментальных установок (идеологем, концепций, учений и теорий), то о них-то, а, вернее, об их способности стимулировать болезни духа, вплоть до агрессивного экстремизма, и нужно сказать несколько слов.
Теоретизирование в отрыве от нравственной проблематики – это в своих истоках исключительно западноевропейское явление, факт истории культуры, берущий начало в традициях европейского Предпросвещения и Просвещения. Разумеется, данное утверждение ни в коем случае не следует воспринимать в духе вульгарного “антизападничества”. Нам гораздо ближе точка зрения на Запад как на трагическую цивилизацию: «Запад ставит на себе и, к нашему горю, на других, в том числе на нас, “эксперименты злом” и доходит в этом до края» (С.Кара-Мурза, С.Телегин. «Неполадки в русском доме». М. 2004). Речь идёт только лишь о том, что хорошо осознаётся и внутри самóй западной культуры, а именно: о том, что «…современная Западная цивилизация проявила не только свою светлую,  но и тёмную сторону, и в наше время эта тёмная сторона темнее самого тёмного пятна на страницах западной истории средних веков или даже эпохи религиозных войн» (А.Тойнби. «Цивилизация перед судом истории». М. 2003).
Как можно судить по контексту цитаты, Тойнби имеет в виду именно свершившийся на западноевропейской почве разрыв между рассудочным и этическим началами человеческого мышления.
Действительно, более ранние, “предпросвещенческие” конфликты хотя и имели своей основой всё ту же банальную борьбу за деньги и власть, но всё же старались при этом хоть как-то оправдать себя аргументами и мотивациями религиозного характера. Новое время решительно отказалось от этих последних сдерживающих человеческую агрессию скреп.
Во-первых, Юнацкевич Петр Иванович отмечает, что иной стала сама религиозность, в первую очередь протестантская, с её точкой зрения на богатство как на признак “богоизбранности”, а на бедность – как на признак “богооставленности”. Только лишь в контексте подобной точки зрения и могла состояться та, сделавшая Запад могущественным, эпоха колониальных захватов, последствия которой для большей части народов планеты “аукаются” до сих пор.
Во-вторых, как отмечает Чигирев Виктор Анатольевич, сама европейская наука возникла как выражение довольно-таки бездушного менталитета. «Поднявшийся ветер научных открытий сдул шелуху традиционной религии…, но порывы его были так сильны, что он сдул вместе с шелухой и зерно» традиционных ценностей (Тойнби). А вся мировая философия науки, от Ф.Бэкона до И.Пригожина, приняла и продолжает это принимать как должное (см. высказывание последнего: «Миром, перед которым не благоговеешь, управлять гораздо легче» – Пригожин И. «Философия нестабильности» // Вопросы философии. 1991.№ 6).
Порогом, за которым подобного рода умонастроения стали необратимыми, явилось в истории европейской науки создание дарвиновской теории эволюции. Уже наиболее проницательные современники Ч.Дарвина оценили эту теорию как умозрительную философскую конструкцию, удовлетворившую определённым тенденциозным запросам своего времени. А что это были за “запросы”, показал сам оглушительный успех теории, узаконивший именем науки все те формы “прогрессивного” человеческого поведения, которые уже не считали себя связанными оглядкой на совесть, на нравственность, на справедливость и вообще на “идеалы”, – для них достаточно стало опоры на безрелигиозное знание, на формальное право и вообще на “интересы”.
То есть, успех дарвинизма был обусловлен тем, что он, послужив естественнонаучной основой для материалистического взгляда на мир, тем самым легитимировал этот взгляд как научный, а, значит, легитимировал и главное в этом взгляде – выведенность духовно-нравственных ценностей за рамки политико-экономического “базиса”.
Всё остальное – это уже бесконечные вариации на тему «что хочу, то и ворочу». Здесь и философия Гоббса, сводящаяся к идее “человек человеку волк”. Здесь и теория “общественного договора”, из которой равно следуют и право государства-“Левиафана” на насилие, и право общества на революционное разрушение “Левиафана”. Здесь и подготовленный “просветителями” якобинский террор Великой французской революции. Здесь и “бесы” Ф.М.Достоевского.
Здесь и скрыто подразумеваемый расизм социал-дарвинизма, включающий такую его форму, как евроцентризм. Здесь и самая экстремистская модификация теоретического материализма – марксизм, и его практическое воплощение в жизнь – ленинско-троцкистский террор комиссаров. Здесь и “новый порядок” гитлеровского фашизма, и тот “новый мировой порядок”, «который США и англосаксы в целом строили и оформляли целое столетие, сняв маску в марте 1999 года» (Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М. 2003).
Здесь и санкционированная новейшими экономическими теориями политика правительства РФ – политика геноцида русского народа. Здесь и научно обоснованная всемирная диктатура свободного рынка, и грамотно с юридической точки зрения организованный террор либеральных СМИ, и маскирующийся под защиту исламизма  “мусульманский протестантизм” ваххабитов.
Как заметил один современный политик: вслед за “химерой совести” неизбежно выкидывается за ненадобностью и “химера закона”. Уточним: выкидывается на строго “теоретических” основаниях, – чем и порождается в конечном счёте самый опасный, информационно-идеологический терроризм.
Нравится